Однозначного мнения о новом романе Виктора Ерофеева «Акимуды» нет, но бесспорно, что книга эта равнодушным никого не оставит. Автор нашумевшей еще в советское время «Русской красавицы» написал на этот раз сатирический роман-хоррор. Книга предельно откровенная и автобиографичная. Виктор Ерофеев не в первый раз удивляет неожиданным поворотом в своем творчестве. Каковы истоки нового произведения, какие процессы в жизни общества тревожат автора? Об этом писатель беседовал с корреспондентом «Эхо планеты».

— Как долго вы писали «Акимуды»?

— Три года. Это самый мой большой по количеству страниц роман. В нем почти 500 страниц. Слова «Акимуды» в природе не существует, и, пожалуйста, не гадайте, что оно может означать. Это как Бермуды — слово совершенно произвольное. Оно как-то само собой сложилось у меня в голове. «Акимуды» — книга не совсем внятного жанра. Я попытался создать определенную поэтику, которая отличается от поэтики большинства книг, попытался найти челночное движение между художественной реальностью и реальностью повседневной.

— Почему ваш новый роман вы считаете своеобразной пародией на «Мастера и Маргариту»?

— К этому произведению после многочисленных прочтений у меня скопилось множество вопросов. Мне кажется, что Воланд, приехавший в Москву, чего-то существенного не доглядел. На тот момент столица представляла собой страшный, реальный апокалипсис. Происходило уничтожение нашей замечательной российской культуры. Действия в романе, как комические, так и трагикомические, этого не коснулись даже вскользь. Мне захотелось ответить на это произведение.

Мне очень нравится Булгаков, и когда в 1966 году я прочел «Мастера», то просто сгорел дотла. Это было откровение…

Булгаков советскую власть не любил, но достаточно терпимо относился к органам ОГПУ. В двадцатые годы ОГПУ вело довольно ловкую игру. Игра была такой: коммунисты, мол, перебесятся, а мы радеем за Россию! Таким образом они перетягивали на свою сторону большое количество интеллигентного народу. Сейчас мы знаем, что было в 1937 году, а они-то понятия не имели и, куда история двинется, не понимали. По черновикам романа видно, что Булгаков сбавлял остроту «Мастера и Маргариты». В итоге произведение получилось смешным, но недостаточно острым.

— Организованный вами в 1979 году альманах «Метрополь» был очевидным вызовом всему советскому. Ваш роман «Акимуды» тоже вызов?

— Когда я придумал «Метрополь», мне было 30 лет. Зараженный этой задумкой, Василий Аксенов сделал из нее практическую вещь. Сложно, наверное, поверить, но вызова мы делать не хотели. В 1974 году прошла Бульдозерная выставка художников, которых, как всем известно, разогнали. Но вскоре после этого события художники тем не менее получили определенную свободу. В стране появились довольно признанные сюрреалисты, абстракционисты. Я начал им страшно завидовать. У писателей с цензурой было все очень сложно.

— Но ведь говорят, что в то время рубила не цензура, а редакторы.

— Да, это так. Задумали мы сделать большой альманах не для того, чтобы напечатать его на Западе, а для того, чтобы отдать его в свой Союз писателей. Хотелось довести до печати произведения неподцензурных авторов. Так что альманах задумывался совсем не как политическая акция, тем более что в то время мой папа был послом Советского Союза в Вене, и я не хотел под него подкладывать мину. В итоге главной жертвой «Метрополя» стал именно мой отец, потерявший работу.

А если говорить об «Акимудах», то, вы знаете, я пишу неангажированную литературу, так что прочитайте и сами решите, вызов это или нет. Если писатель не жаждет дешевого успеха, то скандал рождается не потому, что он его хочет, а потому, что общество это не приемлет или не готово это принять. Вызовами занимаются люди других профессий.

Революционные вызовы не дают гарантии, что новые люди, придя к власти, будут чем-то лучше. Многие участники сегодняшнего протестного движения — мои друзья. Они хотят честных выборов, хотят, чтобы их не обманывали.