Дорогие друзья!
Данный очерк входит в книгу мемуаров «Время оглянуться назад»
известного азербайджанского журналиста Азада Шарифа.

Для того, чтобы рассказать в преддверии 120-летия о трагической судьбе Гусейна Джавида, одной из жертв репрессий багировской эпохи, прекрасного поэта и драматурга, автора целого ряда замечательных трагедий и драм, у меня было два важных основания. Прежде всего, конечно же, журналистский интерес. А во-вторых… 13 сентября 1924 года в нашей семье родился первенец. По этому поводу на даче моего деда в Мардакянах собрались друзья отца — деятели азербайджанского театра, чтобы и отметить день рождения, и дать имя мальчику. В числе гостей был и конечно Гусейн Джавид, с которым отец был в дружеских отношениях.
Кто-то из гостей предложил: пусть имя мальчику даст Джавид эфенди. И тот, чуточку подумав, назвал три имени: Митят, Фикрет и Азад. И решили так: первого сына назвать — Митят, а потом, если родятся мальчики, назвать их Фикретом и Азадом. Вот так, с апреля 1930 года я и ношу имя, данное мне Гусейном Джавидом.
И еще: в Доме-музее Гусейна Джавида, Туран ханум показала мне фотографию драматурга, сделанную в 1924 году. На оборотной ее стороне — записка моего отца — в то время директора единственного на Востоке театрального музея, в которой он пишет: «Уважаемый Джавид эфенди. Театральный музей просит Вас прислать нам рукописи Ваших произведений, они нам очень нужны. Посылая Вам вашу фотографию, хотим напомнить о нашей просьбе. С искренним приветом, Ага Керим».
* * *

Передо мной — уголовное дело N24938. «Гусейн Джавид, 1892 года рождения, член «Мусават» с 1918 года, образование — высшее, учился в Турции, член литературного объединения «Яшыл гэлэмлэр», преподаватель театрального училища». Ему инкриминируется связь с целым рядом мусаватистов, группировка вокруг себя националистически настроенных поэтов и писателей. Обвиняли его и во вхождении в состав контрреволюционной националистической организации, в антисоветской пропаганде среди писателей. И даже в шпионаже в пользу иностранного государства. На основании всего этого согласно ст. N68, 72, 83 УК Азербайджана, Гусейн Джавид был арестован и привлечен к ответственности начальником I Отдела УГБ НКВД Азербайджана лейтенантом Каменчиком. Это произошло 4 июня 1937 года.
Гусейн Джавид родился 24 октября 1882 года в Нахчыване. Его отец молла Абдулла принадлежал к низшему сословию духовенства, но он был известен и как певец, знаток мугамата, поэзии. Благодаря вокальным данным, его часто приглашали в Баку, Гянджу и Нуху. Из четырех братьев и трех сестер, лишь один Шейх Мухаммад Расизаде получил духовное образование. Однако, отказавшись от духовного поприща, он в течение 35 лет учительствовал, 15 из них — в советское время. Как рассказал во время открытия Дома-музея Гусейна Джавида президент Азербайджана Гейдар Алиев, «Шейх Мухаммед первым учил меня азербайджанскому языку. Это был прекрасный, но требовательный педагог».
После окончания моллаханы, где Гусейн Джавид научился читать и писать и познакомился даже с поэзией Саади и Хафиза, он тайком от отца поступил в четырехклассную школу «Мектеби-тербийе», которую основал один из видных интеллигентов-просветителей конца XIX века Мохаммед Таги Сидги. Он был талантливым и эрудированным педагогом, близким другом Джалила Мамедкулизаде.
Во время обыска на квартире Г.Джавида, произведенного 7 июня 1937 года, был составлен протокол обыска, который сохранился в уголовном деле. В нем сказано, что изъято 6 штук серебряных монет советского производства, каждая достоинством в 1 рубль и 18 штук серебряных монет по 50 коп., которые вскоре вернули. Но в протоколе обыска нет ни слова о том, что были изъяты еще и ценные книги по истории древнего Востока, которые драматург привез из Стамбула, а главное нет ни слова об изъятии ряда написанных, но не опубликованных произведений, которые так и не были возвращены, они пропали. По словам Туран ханум, тогда пропали рукописи пьес «Атилла», «Чингиз», «Вдохновение демона», «Шахла», «Телли саз» и сценарий «Кероглу». После реабилитации отца она обратилась в органы безопасности с просьбой разыскать и вернуть унесенные произведения. Но ей ответили, что ничего не осталось.
Во время открытия Дома-музея Гусейна Джавида Г.Алиев сказал: «Да, я только что приехал из Москвы. Работал здесь. Был некто по фамилии Хелтов. Кто-то из работников в то время говорил, что произведения Гусейна Джавида и книги Салмана Мумтаза — у него было много книг, собрали в ящики, выбросили во двор и сожгли».
После ареста Г.Джавида 10, 11 и 12 июля 1937 года в Союзе писателей Азербайджана состоялось общее собрание. Выступивший представитель власти отметил, что в Союзе писателей сложилась неблагополучная обстановка. Руководители организации С.Шамилов, В.Алекперли и Самед Вургун страдают политической близорукостью, гнилым либерализмом, идиотской болезнью — беспечностью, что привело к грубым нарушениям устава Союза писателей и открыло доступ в Союз различных врагов народа. В СП проникли такие махровые мусаватисты, как Али Назим, Ахмед Джавад, Мушвиг, Гусейн Джавид, Султан Меджлид Ганизаде, Талыблы, Курбан Мусаев и Микаил Рафили.
Общее собрание осудило поведение Сулеймана Рустама и Самеда Вургуна. В последний раз строго предупредило руководство Союза о необходимости в краткие сроки покончить с групповщиной и активно включиться в творческую работу. За неудовлетворительную работу общее собрание сняло с работы председателя правления С.Шамилова и ответственного секретаря Самеда Вургуна. Собрание исключило из состава СП врагов народа, махровых мусаватистов, проталкивающих в своих произведениях панисламистские идеи Мушвига и Гусейна Джавида.
После окончания школы Г.Джавид хотел продолжить свое образование, но острая глазная болезнь вынудила его ехать в Табриз на лечение, где он остановился у старшего брата. В эти годы он изучает персидский язык, на котором пишет письма своему учителю. В июле 1903 года он едет в Стамбул в надежде поступить в университет, чтобы получить высшее образование. Но болезнь вынуждает его возвратиться в Нахчыван. Вторую попытку получить высшее образование он делает через два года — в 1905 году. Но в университет его не принимают из-за отсутствия среднего образования. В течение нескольких месяцев он берет уроки у известного турецкого поэта и философа Рзы Тевфика, а также занимается исследованием суфистского течения в восточных литературах, после чего его, наконец, принимают на литературный факультет Стамбульского университета, где обучение было трехлетнее.
Г.Джавид, по словам Мамеда Джафара, относился к учебе серьезно и сознательно. Будучи студентом первого курса, он одновременно посещает лекции второго курса, чтобы не терять времени даром. «Мне нужны знания и наука, — говорит он, — а не свидетельство — диплом». У Г.Джавида было огромное желание изучать европейские языки, особенно английский и немецкий. Но в программе университета обучение иностранных языков не было предусмотрено, а заниматься за свой счет Г.Джавид не имел возможности. В Турции поэт жил в трудных материальных условиях. В одном из писем он даже писал: «Питаюсь на 3-6 лир в день, которыми располагаю, неделями обхожусь лишь хлебом и сыром».
В письмах на родину он резко критикует тиранию султана Абдулгамида, который «жестко душит политическую свободу, свободу слова, мысли и совести. Слово «независимость», — писал Джавид, здесь строго запрещено. Препятствуют поступлению свободолюбивых газет по иностранной почте. Самыми лучшими школами считаются военные и медицинские училища. На книги свободолюбивых авторов наложен запрет, читальных залов нет».
В Стамбуле Гусейн Джавид снимает комнату в районе Валидехане, общается с кавказскими студентами-интеллигентами, дружит со многими из них, по пятницам они вместе читают газету «Хаблулметин». В этот период Г.Джавид проявляет интерес к русскому языку, в своем письме Курбан Али Шарифову он пишет: «Целесообразнее всего постараться в совершенстве изучить русский язык». Он просит найти ему место учителя в Тифлисе, где есть возможность и условия для основательного изучения русского языка». Некоторое время он преподает в Тифлисе азербайджанский язык русским офицерам, чтобы совершенствовать свои знания русского.
Допрос 7 июля 1937 года:
Вопрос: Следствием установлено, что вы являетесь членом националистической контрреволюционной нелегальной организации.
Ответ: Категорически отрицаю.
Вопрос: Кто вам известен из мусаватистов и контрреволюцюионеров, националистов?
Ответ: Из бывших мусаватистов — Ахмед Джавад, Халил Ибрагимли. Но сегодня они, как мусаватисты, мне не известны.

Допрос 21 июля 1937 года:
Вопрос: Вы на протяжении всего следствия упорствуете и пытаетесь отрицать свое вхождение в контрреволюционную и националистическую организации. Намерены ли вы давать искренние показания следствию?
Ответ: Я, Гусейн Джавид, еще раз заявляю, что в контрреволюционной, националистической организации не состоял.
Вопрос: Как вы смеете говорить неправду, когда ваше вхождение в контрреволюционную организацию уже установлено на очной ставке с признавшими свои преступления и участие в контрреволюционных преступлениях Али Керимова и Махмудзаде Али Назима. Говорите правду!
Ответ: И Али Назим и Али Керимов на очных ставках говорили неправду, ибо я в никаких контрреволюционных организациях не состоял.
Вопрос: До 1926 года вы отказывались писать свои произведения на советскую тематику?
Ответ: Мне, как писателю, нужно было время изучить ее, а потом уже писать.
…За период с 1910 по 1926 годы Гусейн Джавид написал девять пьес, шесть из которых относятся к дореволюционному времени, а три появились в советские годы. По утверждению специалистов, сценическая жизнь пьес Г.Джавида начинается главным образом в советское время. В 1920-26 гг. были поставлены «Иблис» («Дьявол»), «Шейх Санан», «Шейда», «Афет», «Топал Теймур». Дольше всех из пьес драматурга на сцене держались «Иблис» — до 1925 года, а трагедия «Шейх Санан» была в репертауре даже до 1930 года. Один из самых серьезных исследователей творчества Г.Джавида Ханафи Зейналлы в своей статье «Заметки о Шейх Санане», опубликованной в 1926 году, касаясь воздействия трагедии на зрителей, пишет: «Санан, пожертвовавший своей религией, верой во имя естественных чувств… завоевал горячее сочувствие азербайджанской интеллигенции. Ненависть к средневековому, отжившему свой век религиозному фанатизму, приобретало гражданские права благодаря мудрым словам, изреченным Шейхом, благодаря искусному перу Г.Джавида. Вот почему обществу полюбился «Шейх Санан».
Вопрос: Вы продолжаете увиливать от дачи показаний, намерены ли вы признать ваше участие в контрреволюционных организациях. Говорите правду!
Ответ: Я говорю правду, ни в каких контрреволюционных организациях не состоял.
Вопрос: Вы уличены показаниями других обвиняемых. Представляю вам выдержку из показаний Мамеда Кязима Алекперли. (Зачитывает стандартные показания).
Ответ: Алекперли Мамед Кязым говорит неправду.
Вопрос: Он утверждает, что в 1935-36 годах по поручению Рухуллы Ахундова установил связь с членом контрреволюционной организации Гусейном Джавидом.
Ответ: Это неправда.
В силу журналистской профессии мне уже пришлось читать протоколы допросов ряда других представителей интеллигенции, попавших в подвалы НКВД, где среди следователей было много армян. Известно, какими методами следователи добывали эти «чистосердечные признания» на многочасовых ночных допросах, на которых провоцировали, сталкивали, запугивали, изнуренных многодневными допросами людей. Естественно многие не выдерживали и готовы были подписаться под любыми «признаниями».
В 1911 году Г.Джавид вновь уезжает в Тифлис, где плодотворно работает над трагедией «Шейх Санан». Мой сосед, выдающийся мастер сцены профессор Рза Тахмасиб рассказывал мне, что он даже читал отдельные сцены этой трагедии. Тахмасиб брал частные уроки Г.Джавида и вспоминал, с каким энтузиазмом поэт обучал своих питомцев. По его словам, Г.Джавид часто ходил в монастырь, беседовал со стариками, узнавая подробности, необходимые ему для создания своего произведения по мотивам этой легенды. В Тифлисе поэту удалось устроиться учителем персидского языка в школе, в здании которой в свое время преподавали Мирза Шафи Вазех и Мирза Фатали Ахундов.
Этот приезд в Тифлис с творческой точки зрения был очень удачным. Г.Джавиду удалось напечатать в издательстве «Тифлисское грузинское товарищество» пьесу «Мать», написанную еще год назад, а в типографии «Шарк» — первый сборник стихов, под названием «Минувшие дни». В сентябре он с радостью сообщает Сидги, что продолжает активно работать над «Шейхом Сананом». Всего же над этой трагедией автор работал почти четыре года. Ее открывки были напечатаны в 1916 году в сборнике «Гуртулуш». Другим важным событием в жизни поэта была его женитьба. В 1918 году он женится на простой деревенской девушке по имени Мюшкиназ и в середине 1919 года переезжает жить в Баку.
Вопрос: Чем занимался ваш отец? Чем занимались вы до революции? В каких государствах были и с какой целью?
В своем ответе Г.Джавид подробно рассказывает о своем отце, о своем образовании, пишет, что учился в моллахане, потом в школе «Мектябе тербийя», что брал частные уроки у турецкого поэта и философа Рзы Тевфика, чтобы поступить в Стамбульский университет…

Допрос от 5 октября 1937 года.
Вопрос: В каких мусаватских организациях вы участвовали?
Ответ: Я сотрудничал с журналом «Яшыл гэлэмлэр».
Вопрос: Какие у вас были отношения с мусаватской партией и ее лидером Мамед Эмином Расулзаде?
Ответ: Никаких отношений с мусаватской партией я не имел и с ее лидером Мамед Эмином Расулзаде не встречался.
Вопрос: Когда вы были за границей, вас вызывали в полицию?
Ответ: Меня один раз в 1914 году в Тифлисе вызвали в полицию.
Вопрос: По какому поводу?
Ответ: Просто, чтобы выяснить мою личность. Она показалось им подозрительной. Выясняли, где и когда я получил высшее образование, имею ли связи с политическими партиями, в том числе с социал-демократической. На эти вопросы я ответил, что ни с какими политическими партиями связи не имею.
Вопрос: Какие обязательства вы дали царской охранке?
Ответ: Никаких обязательств от меня не требовали, и я их не давал.
Вопрос: Какие задания вы получили?
Ответ: Ничего нового по этому вопросу добавить не могу.

Допрос от 21-22 марта 1938 года.
Вопрос: Вы вновь пытаетесь смазать вашу сущность и скрыть от следствия ваши взгляды. Мы вынуждены вновь уличить вас по показаниям М.Рзакулиева, который утверждает, что в беседе с ним вы говорили, будто в Азербайджане затирают национальные кадры, азербайджанский язык находится под влиянием русского, литература теряет свое значения, русифицируется.
Ответ: Он говорит правду. Но я с ним таких разговоров не вел.
Вопрос: Вы противоречите сами себе. То говорите, что М.Рзакулиев говорит правду, то отрицаете, что такие беседы не вели.
Ответ: М.Рзакулиев говорит правду о языке и литературе. Но я этого не говорил.
Вопрос: А что вы скажете по поводу показаний Губайдулина? Вот выдержка из них: «В 1927 году мы жили на даче в Мардакянах, там встретились с Г.Джавидом, Вели Хулуфлу и Эминбейли. Помню, на одной такой встрече сказанное Г.Джавидом носило ярко выраженный националистический характер».
Ответ: Отрицаю все это. Мои беседы не носили националистического характера.
Вопрос: Обвиняемый Губайдулин показал, что вы и в Ессентуках вели такие разговоры, в которых участвовал и Абдулла Шаик.
Ответ: Да, действительно в 1930 году в Ессентуках я встретил Абдуллу Шаика и Губайдулина, но между нами никаких политических разговоров не было.
«Гусейн Джавид, — пишет М.Джафаров, — яркий представитель азербайджанского романтизма. Он верил в человека, в его творческие силы, опровергал принципы «чистого искусства». В ранний период своего творчества, рисуя социальные контрасты, Г.Джавид выступает горячим сторонником гуманистических идей. Его поиски и идеалы, тесно связаны с идеями социальной справедливости, духовной свободы и моральной чистоты».
Гуманистические идеи Г.Джавида четко проявились в трагедии «Шейх Санан», написанной по мотивам народной легенды, и ставшей огромным достижением в творчестве Г.Джавида. Это трагедия идей, убеждений, в то же время лирическая трагедия. «Шейх Санан» был поставлен в ноябре 1921 года и встречен зрителями и критиками с большим воодушевлением. «Это произведение — не случайное явление, писал журнал «Революция и обновление» — это одно из первых проявлений революции в умах». И лучшим создателем образа Санана был Аббас Мирза Шарифзаде.
Г.Джавид ненавидит деспотизм и порабощение человека. В одном популярном табризском журнале «Тедедюшт», редактором которого был известный революционер Шейх Мухаммед Хиябани, Джавид публикует ряд своих вольнолюбивых стихов.
В 1918 году он пишет трагедию «Иблис» — рассказ о кровавой первой мировой войне. Кстати, это было первое произведение Гусейна Джавида, поставленное на сцене азербайджанского драматического театра. Его премьера состоялась 21 декабря 1920 года и имела небывалый успех. «Иблис» — самое крупное произведение Г.Джавида, написанное драматургом до установления советской власти в Азербайджане. «Недаром «Театр Джавида», — пишет М.Джафаров, — золотыми буквами вписан в историю азербайджанского национального театра. Когда говорят «Театр Джавида» — имеется в виду не только сценическая история его произведений. Мы думаем о театре, который обладает определенными особенностями, который основывается на эстетических принципах, о театре сценического искусства, сценического стиля».
Поэта-гуманиста постоянно беспокоит и удручает положение населения Южного Азербайджана, лишенного элементарных человеческих прав, продолжавшего томиться под игом шахского режима, олицетворяющего худшие стороны восточного деспотизма.
Допрос от 27 мая 1938 года.
Вопрос: Следствие предлагает вам чистосердечно признаться, потому что располагает показаниями ряда обвиняемых, которые вас разоблачают. Вот одно доказательство против вас.
Читает показания Махмудзаде Али Назима, явно выбитое у подследственного. Но и их стойко отрицает Г.Джавид.
(Вообще, должен признаться, что Г.Джавид, был одним из немногих людей, которые попав в жернова подземных казематов багировского НКВД, несмотря ни на что, твердо держался до конца, отметая все предъявляемые ему обвинения, одно нелепее другого. На августовском допросе ему зачитывают показания известного ученого Х.Зейналлы, которые Г.Джавид также отрицает, понимая, во что обошлись его коллеге, известному ученому, литературному критику, автору самых интересных статей о творчестве Г.Джавида, эти показания. — А.Ш.)

Допрос от 10-11 ноября 1938 года. Идет 515-й день следствия.
Вопрос: В какие годы вы были в Турции и чем там занимались?
Ответ: В целом в Турции я был 3,5 года — с 1906 по 1910 годы. Учился у известного турецкого поэта Рзы Тевфика, чтобы поступить в Стамбульский университет. Через год подготовки был принят на литературный факультет.
Вопрос: Где вы жили в Стамбуле? С кем из азербайджанцев встречались?
Ответ: Жил в гостинице «Сухуле». Там в эти годы учились Зейнал Абдуллаев и Мир-Касимов.
Вопрос: С какого года вы знаете Юсифа Везира?
Ответ: Примерно с 1934 года, по Союзу писателей, после его возвращения из Парижа.
Вопрос: В каком году и с какой целью вы были в Германии?
Ответ: В Берлине я находился на лечении в 1926 году — 2 месяца и 25 дней.
Вопрос: За границей с Юсифом Везиром встречались?
Ответ: Не встречался.
Вопрос: Изложите обстановку, при которой вы познакомились с ним.
Ответ: В 1934 году в Союзе писателей было какое-то собрание. Там был Абдулла Шаик, Сулейман Рустам, Джафар Хандан. Нам сказали, что Юсиф Везир хочет поступить в Союз. В беседе с нами он сказал, что в Турции работал уполномоченным мусаватского правительства. Потом был безработным, уехал в Париж, работал на заводе. Вернуться в Баку ему помог Рухулла Ахундов.
Вопрос: Изложите ваши связи с ним, имели ли личную дружбу, навещали ли его дома?
Ответ: Мы не дружили и в дома друг к другу не ходили.
Следователь: Вы все врете. Нам известно, что вы были близкими друзьями.
Ответ: Отрицаю это. Настаиваю на своих показаниях.
В уголовном деле Г.Джавида есть и другие показания, данные разными людьми. Например, 5 октября 1938 года Али Керимов заявил, что Джавид дружил с Триничем, Рухуллой Ахундовым и Таги Шахбази.
Вопрос к Али Керимову: В чем заключалась деятельность Гусейн Джавида?
Ответ: В протаскивании в литературу, в первую очередь на драматическую сцену, пантюркистских и панисламистских произведений, восхвалении древних завоевателей. Как опытный драматург, он оказывал влияние на молодежь. Создал свою «школу», противопоставляя ее советской.

Допрос от 4 апреля 1938 года.
Показания обвиняемого Рухуллы Ахундова.
Вопрос: Был ли Гусейн Джавид связан с вашей националистической организацией?
Ответ: Г.Джавид — известный азербайджанский поэт, драматург и непримиримый враг советской власти. Был ликвидатором азербайджанского языка и проводником османского языка. Все его произведения пропитаны панисламизмом и пантюркизмом: «Пророк», «Вдохновение Демона», «Хромой Теймур», «Сиявуш»… Мусаватисты объявили его Шекспиром тюркского мира, чем он очень гордится. Против советской власти писать отказался, мотивируя тем, что он вне политики.

Допрос от 17 августа 1938 года.
Удивительными мне показались несправедливые и категоричные ответы Беюк Аги Талыблы:
— Он — сын моллы, все его произведения явно реакционные и пропитаны духом национализма, художественной ценности — никакой, язык — совершенно неприемлем для азербайджанцев, написан в турецком стиле.- (Думаю, все это говорилось под диктовку следователя. — А.Ш.)
Туран ханум рассказала мне, что во время одной из последних встреч Гусейн Джавид многозначительно сказал своей супруге Мушкиназ ханум: «Ахмед киши адамдыр!». Он имел ввиду поэта Ахмед Джавада.
По мнению специалистов, наиболее плодотворными годами Г.Джавида в творческом плане были годы с 1929 по 1936, когда он создал «Сиявуш», «Шахла», «Хайям», «Вдохновение демона», «Атилла», «Чингиз». В доме музее Гусейна Джавида есть интересный экспонат — обеденный стол с потайным ящиком, который во время обыска «нквэдэшники», к счастью, не обнаружили. Там сохранились некоторые неопубликованные произведения. Однако ряд из них, неопубликованные, были изъяты во время обыска, и это не запротоколировано. Только «Хайям», написанный еще в 1935 году, каким-то образом сохранился у одного ереванского актера. «Когда мне вернули это произведение, мне словно подарили весь мир!» — говорит дочь драматурга Туран ханум.
«Хайям» был поставлен замечательным режиссером Мехти Мамедовым спустя 35 лет — в 1970 г. На сцене государственного, академического театра — азербайджанской драмы.
Следствие, начатое 7 июня 1937 года, было закончено 26 мая 1939 года. Она длилось долгих 23 месяца, 711 дней и ночей и Г.Джавид провел их в сырых и темных подвалах НКВД, будучи очень больным человеком. В заключительном обвинении было сказано: «Гусейн Джавид обвиняется в том, что был участником контрреволюционной, националистической организации, существовавшей в Баку. По своим убеждениям он убежденный мусаватист — пантюркист. По косвенным показаниям Гусейна Ахундова, проходит как шпион турецкой разведки. Допрошенный по существу, Гусейн Джавид виновным себя не признал. Обвинение основано на показаниях осужденных по этому делу и подлежит рассмотрению в Особом Совещенни при НКВД СССР». Имеется в виду не суд с защитой и свидетелями, а решение пресловутой «тройки».
9 июня 1939 года решением Особого Совещания при Народном комиссаре Внутренних Дел СССР Гусейн Джавид — за участие в деятельности антисоветской организации был заключен в исправительно-трудовой лагерь, сроком на ВОСЕМЬ лет, считая началом этого срока 4 июня 1937 года. Такого рода заседания «тройки» продолжаются 20-30 минут. Его послали на медленную, мучительную смерть, зная, что он болен.
Гусейн Джавид скончался в Магадане 5 декабря 1941 году, не дожив до окончания срока своего тюремного заключения.
Прошли десятилетия, республика избавилась от багировской репрессии. 8 февраля 1956 г. в период реабилитации группа видных азербайджанских писателей обратились с ходатайством в руководящие правоохранительные органы реабилитировать незаконно осужденного Джавида, в котором охарактеризовали его как выдающегося поэта и драматурга. Ходатайство подписали Сулейман Рагимов, Мехти Гусейн, Сулейман Рустам, Мирза Ибрагимов, Мир Джалал Пашаев, Али Велиев и др.
6 марта 1956 года определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 9 июня 1939 года в отношении Гусейна Джавида было ОТМЕНЕНО и дело за ОТСУТСТВИЕМ в его действиях СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ производством ПРЕКРАЩЕНО.
И еще через 26 лет останки Гусейна Джавида были перенесены из Сибири в Нахчыван и захоронены с семьей в Мавзолее в центре города.
Будете в Нахчыване, поклонитесь праху Шекспира тюркского мира. Не надо цветов, не надо слов. Просто приложите руку к камню на могиле. И дух поэта будет благодарен вам…